СПУСТЯ ГОД.
’С первым днем в новой школе” — почти бесслышно я ободряю себя перед входом в здание.
Заходя через главный вход, украшенный большим и ярким изобилием шаров, я пытаюсь не попасться никому на глаза. Миную первый коридор, второй… “Эта щкола намного больше, чем я подозревала”, тем временем заинтересованные люди оглядываются. Шепот, свист, я настолько неудобно себя чувствую, что захожу в первую попавшуюся дверь, чтобы скрыться ото всех хоть на секунду. Я права, зал пустой, и я чувствую себя хоть на немного, но более защищенной. Я говорю себе что нельзя прятаться, иначе это только большее прицелит внимание окружающих. Глотаю ртом воздух, чтобы успокоиться и не паниковать и выхожу снова в коридор. Я надеюсь что здесь мне придется отучиться совсем недолго, из за того что я плохо лажу с одноклассниками. Да и вообще с людьми.
Я уже подхожу к шкафчику, как понимаю что теряю равновесие и чувствую пронзающую резкую боль в плече, как будто тебе в кожу вонзаются осколки стекла. Немного осознав что случилось, я стараюсь сделать вид что мне совершенно не больно. Но мои мысли о мазохизме перебивает хохот девушки которая стоит в паре метров от меня. “Добро пожаловать в старшую школу, новенькая. “Я что то сделала? мое имя Брук.” — говорю я с меньшей уверенностью, как будто только что узнала как меня зовут. Но постояв несколько секунд и ошарашенно посмотрев на меня, девушка отмахивается и идет на урок. “Ее имя Саманта.” — словно шепотом, говорит мне маленькая, испуганная девочка на другом конце коридора. “Она заправляет всей школой. Думает что все держит под контролем.” — говорит она, вечно теряя нить разговора, из за того что слишком увлечена школьным конспектом. Я и не виню ее. В этой школе продержаться в хороших, авторитетных учениках очень тяжело, ведь именно из этого храма знаний выпускаются будущие студенты Оксфорда, Принстона и Гарварда. Хорошо, что меня это не волнует. Я считаю, что в любом заведении нашей страны играют роль лишь деньги. Как за эту школу в месяц, каждый ученик откладывает не малую сумму денег, так и за университеты будет откладывать, только само собой в 20 раз больше. Моя мама никогда не осилит мне обучение в Гарварде. После смерти отца, она вообще может протянуть только мое обучение здесь. Поразмыслив минут пять, я решаю уйти домой. “День итак выдался не из лучших” — успокаиваю себя первой попавшейся на ум причиной.
Я иду домой пешком, чтобы мама не узнала что я ушла раньше из школы. Рана от встречи с Самантой еще болит, но в школьном медицинском пункте мне перевязали ее бинтом. ’Это все на что они способны” — усмехаюсь я, но потом осознаю насколько это плохо.
Мои сапоги почти промокли от луж. Вечно дождливая Миннесота дает о себе знать. Вдруг, совершенно неожиданно для меня, из переулка вылетает машина и окатывает меня с ног до головы грязной водой, но через пару метров останавливается.
“Вот черт! И кто же тебя водить учил!” — ору я, выходящему из машины парню.
Он усмехается, что раздражает меня еще больше.
“Ну да, конечно. По твоему это смешно? Сам бы побыл на моем месте?” — говорю я. “Конечно нет. Прости, но ты сама остановилась около лужи” .
Он старается говорить спокойно и размеренно, но я чувствую что еще чуть чуть и он не сможет скрывать смех.
“Ладно, давай я хоть немного тебе помогу. У меня в машине есть салфетки, подожди немного” — говорит он уже более размеренно.
“Уверена, ты чувствуешь себя настоящим героем”
Он не ответил. Через минуту он уже помогал мне вытирать с руки воду, как вдруг проехала еще одна машина и обкатила теперь не только меня, но и его.
“Ну, теперь хотя бы мне не так обидно” — говорю я, не сдерживая смеха.
“В мире снова восторжествовала справедливость” — он тоже смеется.
“Идем, я подвезу тебя, иначе еще одного душа из песка и воды твоя куртка не вынесет.” — сказал он и сделал жест, который делают слуги при виде королевы.
“Видимо у меня нет выбора, так что поехали”.
Несмотря на то, что большую часть пути я шла пешком, я дома за пол часа до окончания уроков.
“Разве уроки уже закончились? И почему ты такая грязная, Брук?” — с  нескрываемым подозрением спрашивает мама.
“ Я… Я упала на лестнице и немного повредила плечо. Меня отправили домой для быстрейшего выздоровления, а еще на улице меня обдала водой машина” — говорю я.
В моем голосе чувствуются нотки страха, но мама слишком занята готовкой, чтобы это заметить.
“Макс скоро переедет к нам? Прошел уже год” — говорю я маме.
Последнее время дом стал таким пустым без него. Как же мне не хватало его остроумных фраз в каждом разговоре и его кудрявых волос, зеленых глаз. Безусловно мы виделись с ним по выходным, но этого лишком мало. Я поднимаю глаза, чтобы показать маме что я жду от нее ответа.
“Я пока не знаю. Пойди переоденься, мне неприятно даже смотреть на тебя, пока ты в таком виде. Не забудь, что через час тебе надо будет ехать к Мисс Саммерс.” — сказала она и продолжила нарезать овощи, как не в чем не бывало.
Мисс Саммерс мой психолог и огромная зануда. В ее кабинете мы говорим лишь об одном — об отце, и это ужасно раздражает. А продолжается это уже год. Я ловлю себя на мысли, что она бы уже успела написать про него реферат и защитить его в самом престижном вузе страны.
Я поднимаюсь наверх, в ванну, чтобы принять душ и снять с себя грязную, пропитанную холодной водой одежду и вспоминаю папу. Его черты лица, смех и голос, который каждый день раздавался в нашем доме. А сколько раз он проходил по этой лестнице, а теперь больше никогда не шагнет на нее. После принятия душа, я захожу в комнату. На моем столе по прежнему лежит тот самый ключ, который отец подарил мне на пятнадцатилетие. Каждый день приходя домой, я пытаюсь разгадать загадку, спрятанную в нем, но никогда не поучается. Ключ единственная память об отце. Было бы здорово найти еще хоть мельчайшую вещь, которая напоминала бы мне о нем. Сажусь за стол, включаю ноутбук.
’Посмотрим что скажет на это интернет” — говорю я про себя и ввожу “пояс, семь, клад и сыр”.
Ничего, абсолютно ничего. Кручу ключ в руке, как раздается звонок нового пришедшего сообщения.
“Странно… скрытый номер” — думаю я, но догадываюсь, что это наверно тот самый парень, который подвез меня.
“Привет”
“Привет, как ты нашел меня?”
Да уж. Нет бы спросить как дела. Мое любопытство всегда берет надо мной верх.
“ Бархатный ключ — это мир где царит несправедливость. Где ’маленький человек’ борится с ’большими” и всегда побеждает. Но добро не всегда побеждает зло, Брук.”
Я с ужасом смотрю на сообщение, быстро выключаю ноутбук и закрываю шторы в надежде, что незнакомец именно так узнал про ключ.

ПРОЛОГ.
Был канун рождества и соответственно мой день рождения. “уже пятнадцать, я на год ближе к тому, чтобы уехать от родителей и учиться в Нью Йорке.” — хвасталась я своим соперникам по игре. Напротив меня сидит мой брат Майк. Кудрявый, худощавого телосложения мальчик, всегда казался мне маленьким, хотя он утверждал, что 10 лет это возраст самопознания и самых здравых мыслей. На что мы с Катрин, моей подругой, всегда не выдерживая, выдавливали смешок, а братишка непонимающе глядел на нас, своими огромными, словно в них скрывалось море в котором можно утонуть, зелеными глазами. Перед нами — старая настольная игра, которую мы нашли на чердаке нашего дома совершенно случайно. Можно сказать что это гибрид Монополии и Скребл, где по первой букве названия предприятия, надо было искать более выгодные и покупать их. Игра с самого начала немного не задалась, из за того что все названия были настолько старые, что мы о них даже и не знали. Но минут пять спустя я, Катрин и Майк сократили игру до своих, легких и веселых правил, основанных лишь просто на  открытии словаря испанского. Мы по странице и строке искали слова, таким образом составляя предложения из трех непонятных по значению нам изречений, после этого смотрели перевод их на английский, и у кого предложение получалось складнее, тот и выкупал этот участок земли. Тем временем на кухне мама готовила праздничный стол, как вдруг раздался звонок в дверь. “это наверное папа! Я открою.” — закричала я. У папы всегда были ключи, но только в мое день рождение он не открывал ими дверь, а звонил, потому что хотел чтобы я, сразу с порога, получила подарок. Эта традиция осталась еще с далекого детства. Открыв дверь, я поняла, что это действительно он. Папа сразу вручил мне бархатную бардовую коробочку и я слету поняла что в ней. Там действительно было то, что я ожидала увидеть, а точнее ключ. Ключ не от машины или новых апартаментов, а еще одна традиция. Он был чем то похожим на головоломку. Из дизайна я должна была понять место, время и номер сундучка. Когда я приходила на то самое место, продавец предоставлял мне три маленькие коробочки на выбор. Ключ подходил лишь к одной, в котором был самый важный для меня, самый дорогой и роскошный подарок. В прошлом году эта была местная пекарня и третий сундучок с красивым ожерельем, на которое я заглядывалась уже больше четырех месяцев. В этот раз все было немного сложнее. Клад, украшенный золотистым бархатом, ниже — сыр, а на другой стороне цифра 7 и такой же золотой, как и клад, пояс. Немного подумав, я решила, что мне не разгадать эту загадку за пару минут, поэтому отправлюсь на поиски завтра, к тому же вся ночь впереди. Катрин ушла домой, было уже поздно, но наша семья только дошла до момента разрезания торта. Макс не выдержав пошел спать, и остались только я, мама и папа. Все что я помню дальше это выстрел и крик… Кричит мама… Кричит от волнения и безысходности именно так, как кричат люди, когда у них отмирает частичка души. Точно сказать я не помню что именно она кричала. Что то похожее на “ Нет, Джеймс, прошу, держись ради нас”. Знаете, очень часто бывает такое чувство опустошения, будто все твои эмоции на мгновение исчезли. Именно такое чувство у меня было когда папа умирал на моих глазах. Я не кричала, не вызывала скорую помощь, все что я сделала в тот момент — пыталась остановить кровь, прикрыв струи алой жидкости руками, и смотрела, как она изливается струйками по моим запястьям, будто рисуя затейливый узор.
Рану отец получил прямо здесь, в мой день рождения, а главное в родном доме, который так долго казался мне местом, защищающим от всех бед. Следующее что проносится в моей памяти, это похороны, на которых неизвестные мне люди с папиной работы говорили каким хорошим человеком он был. “Я хорошо знал мистера Хеймерса” — говорит один из них. Но как можно хорошо знать человека, не знавши его семью? Очередная ложь в разделе тех, которые говорят когда человек умирает.
Огромные пробелы в памяти, психолог, который как я поняла будет преследовать меня в кошмарах и реальной жизни последующие 3 года. Макс замкнулся, когда увидел меня такой и его отправили пожить у бабушки еще перед похоронами.

Мы такие наивные.
Мы хотим иметь крылья, но отказываемся от них еще в детстве, предавая свою мечту.
Мы хотим уметь летать, но в детстве мы итак могли делать это.
Взрослея, люди просто забывают включать воображение. Краски окружающего мира угасают и ты встаешь каждое утро, идешь на работу, приходишь и ложишься спать. Изо дня в день одно и тоже. Тут действительно тяжело не потерять голову.